(С разбивкой на главы) Лишь симфоническая музыка на фоне всех других видов искусств основана на космической гармонии мира вне войн добра со злом, ей только приписываются человеческие чувства, точнее она базируется не на человеческих отношениях, как литература, живопись, скульптура, театр, фильмы, компьютер и так далее.
Все науки и искусства за период существования человечества стоят только на стремлении осознать то, что известно, узнать всегда больше того, что изучено, из-за инстинктов полу обезьяньего любопытства в стойкой среде выяснения отношений, где человек всю жизнь доказывает: прав или виноват любой субъект. Постоянно выясняется реакция людей на отношения друг с другом, ибо абстракция у каждой души непохожа ни на чью чужую абстракцию. И всегда она намного примитивнее при принятии базы данных, чем сама информация. Где та грань, когда фантаст принимается верить в реальность собственной фантазии в своей фантастике? МошE(Моиссей) верит в идею об одном Боге, действительно истину. Далее он ворует её у египетских жрецов. В Египте только тем, кому делали обрезание, открывали эту тайну о существовании только одного всеобъемлющего Бога потому, что в реальности остальные - духи добра или зла, а к божеству они не имеют отношения. Мне, может быть, только мне кажется, что так же покойный наш современник Сапар Мурат Ниязов возгордился своими знаниями и решил, что через них с его воображением говорит сам Бог. Ведь в наше время мы видим, что у Моше, вора во истину настояшей сакральной идеи, всё остальное в Пятикнижьи – первобытный миф тождественный сармуратовской "Рухнаме", бредовой и самообожествляющей лжи дикой человеческой фантазии. Начнём с того, что б-г Моше или мошишный б-г всегда во времени в его мгновенном веке векОв и более и не далее, где Ягхве во времени, хотя еще в древности существовало понимание, что не Бог во времени, а время в настоящем Боге. Даже если свет и тьма появились прежде Солнца и звёзд, то Земля никак не могла оказаться сотворенной раньше звёзд и солнца. Лукавую ложь деспотичного и дикого восточного деспота Моше, вора и предателя собственного народа, который заставил свой несчастный народ блуждать по ужасной пустыне сорок лет подтверждает его деспотическое желание, чтобы умер последний из знающих правду про лжеца и вора, который сделал всё, чтобы его последователи забыли многотысячелетнее прошлое человечества, пишет Даниил Андреев в своей «Розе мира». Я утверждаю, что языческо-мифологическая догма Моше подтверждает неприемлемость веры в неё даже во времена античности тем даже, что не просто Земля появилась раньше солнца, она была по кхудийско-христано-мусульманской мифологии засажена растениями и заселена первыми животными до четвёрнтого дня-периода – творения, когда Ягхве, якобы, «сотворил» солнце, луну и звёзды, славу Богу, только в ягхвевском астрале, и конечно же все эти растения и твари там в иллюзиях первобытных дикарей появились именно такими в мире их астральной энергии, какими они воспринимались при жизни Моше и только те, кто водились в его климатической зоне Израиля и Египта.
Я перестал верить в Христа тогда, когда понял, что если бы ИешуA (х)А НацрИ был бы связан с Богом, то он разоблачил бы бредовую ложь мифологической Торы. Но он только через неё, точно так же, как и через почти 600 лет Махамат (Мухаммед), «соединял» себя с Богом. Может быть через его страдания верующие в него и очищаются. Даже факт его воскрешения и хождения по воде никак не делает его Богом для разумных существ из других галактик и тем более для самих галактик, где могут существовать разумные творения Бога размерами многократно больше всей нашей звёздной системы. Крайне кощунственно и богохульно утверждать, что Иешуа Ха Нацри с его колебанием воздуха при общении через слова для этих макро разумных созданий – БОГ! Если он б-г только для людей, а для них не БОГ, то это уже язычество, направленное против ТВОРЦА ВСЕГО И ВСЯ. Для меня иудее-христиано-мусульманство - одна языческая вера с разными тремя схизмами, породившими три направления: иудаизм, христианство и ислам. Каждый из представителей этих поверий получает от настоящего Бога, Рай, Чистилище или временный ад по поступкам из дикой жизни точно также, как получали то же самое питекантропы, гельдербегские люди и неандертальцы. Для настоящего Бога, как писал ещё Николай Кузанский в «Знании невежестве» и в «Единстве противоположностей» для Бога в этом мире равнозначно удалённо всё ибо любые меры больше или меньше одинаковы перед божественной бесконечностью. Бог не награждает и не осуждает за исполнение или неисполнение животных первобытных ритуалов, которые прежде всего питают астральных упырей, а не Бога. Для Бога современные люди не дальше и не ближе, чем их предшественники хомо эректусы, хомо абилисы или другие животные, они и мы через реинкарнации рождаемся в разных временах людьми или поднимаемся через тела более разумных не на Земле ещё выше, но лишь относительно этого мира, ибо для Бога одновременно всё то, что сейчас, также миллион лет назад, назад миллиарды лет и, одновременно, через миллион лет после людей и через миллиарды лет, спустя в этом мире или других вселенных или знаках.
Бог один, какой Он есть, мы не знаем, какой Он, но БОГ - Добро, Он - Один и для всех так же, как и для иудее-христиано-мусульман, в той же пропорции, что и для тех, кто мучились в телах первобытных людей, полулюдей и любых тварей за всю историю Земли, других планет и возможных мест появления органических и неорганических разумных творений Бога во вселенной. Бог Один для всех галактик, для всех их скоплений, и для всех во Вселенной разумных и неразумных органических и неорганических, и не только в одной нашей вселенной, что лишь в наших трёх или пяти измерениях воспроизводится к бытности, перед Богом ничто даже вс 11,1 измерениях, согласно Капицце младшему, как ничтожная часть в 13 миллиардолетней вселенной, где она у Бога-Абсолюта - всего нейтрон или даже кварка в нейтроне другой Макровселенной, где количество таких экс-вселенных столько, сколько кварок для нас во всей нашей вселенной. Ибо любая макровселенная лишь - нейтрон или кварка в собственной МАКРО макровселенной. И этим вселенным во Вселенных Вселенной через их объединения нет конца. Но это только в 5 измерениях. Бог Один и Он ВСЁ: и для всех других измерений и стыков измерений, где ОН ВСЁ и НИЧТО не только, где плюс и минус - объединение и распад. Бог создал и другие миры - вне мер плюса и минуса, БОГ одинаково сотворил миры, которые не может вообразить Бога даже сама Bселенная вселенных, как и не могут Его представить эти божественные творения и все другие измерения плюса и минуса с их, лишь образно говоря, экс-вселенными в 11,1 измерений с мерами нашими и не нашими вне плюса и минуса. И всё, как и любое божье творение – ничто перед Богом.
Чтоб показать, как мне представляется мироздание, где я, конечно, во многом ошибаюсь, я написал фантастический поэтический эпос о сотворении мира через моё нынешнее его понимание.
Под симфоническую музыку под небом полным звёзд
Помнил уже: иное всё — лишь выясненья отношений,
С чем устремлял я взор к одной из астр, ей я задáл вопрос:
Как сложен мир? Откуда вышли сýдьбы перевоплощений?
Глаз не моргать старался, останавливая строго взгляд,
Космоса тайну я ведал с лет самых малых, пробуждая
То, о чём звёзды повествуют, как и бездну лет назад
Тем, кто стремятся осознать ада стремления и рая.
На четверть неба я представил корабль инопланетян,
Переливавшийся нам на Земле незримыми цветами,
Он опускался в подсознание меня, раба землян
Тех, кто жил жизнь без смысла в хáосе с подобными рабами.
Шар приближался, показалось, что заговорил
Разум без слов, меня боявшийся убить, став материальным,
Ведь он поведает мне через Музу историю мерил
Общих всем ценностей, нас влекущих к понятьям идеальным.
В миг не отмеренный я понял сам, он из потомков тех,
Кто покидали навсегда, став неземными, Атлантиду,
Тысячелетий уж четырнадцать прошло, как сгинул грех
Душ, не признавших побеждаемой Земли слепой обиду
На возжелавших независимыми стать от зла с добром;
И потому Земля изничтожáла все воспоминанья
У обращённых в первобытных ею медленно потóм,
Что не оставили планету матерь из-за состраданья.
Но претерпевший сверхмутации, напоминавший мне
Контуром тела, рук и ног лишь отдалённо человека,
Бывших атлантов тех — потомок вёл запомнить, как во сне,
Строй красоты, но с пониманья моего лишь зренья века.
Свет закружился, зреть дав то, что не познáю никогда,
Ведал пришелец, мысль его, мной отражённая в сей книге,
Канет в забвение у современников меня, как всех беда
Властью не избранных, а ýмерших с кáрмой рабской мотыги.
В идел, как глазом, головой я сотворение миров
Он молвил взором: «Как сумеешь ты людским мышленьем
Стихом напишешь об этом в разнообразиях слог
В гиблом веке твоём — ушедшим в прошлое стихосложеньем».
О ЦЕНТРОБЕЖНОМ МИРОЗДАНИИ
Высших форм воплотил Бог иных сил знаки
Для мирóв черт благих вне мер ... Плод тел
— рáспри,
Где миг сéй в прошлом уж, что грядёт, то минет,
Скóрости породив, время да пространство.
Не было зла того двадцать пять миллиардов
Лет назад, ни пространств, ни времён, ни света,
Ничего не могло ни летать, ни вращаться,
Никаких расстояний, ни частиц, дна энергий.
Абсолют вывел равного из материй;
Беспредельность в борьбе усмотрел Бог сделать,
Вне добра ничего не могло быть подобным,
Противоположность от того воцарилась.
Бог нейтрино извлёк, грех — антинейтрино,
И схватились они, новых два празнáка,
Чтоб друг к другу нестись, вывели пространства,
Уничтожив свой импульс, никудá не девались:
Как создать путь энергий, чтоб одной стать
другою?
А фотоны света с антисветом рождались:
Так одиннадцать измерений раскрылись
Для аннигиляций — провести в бесконечность.
Квáрки ввёл Абсолют в то, что шло для бóя,
С них нейтрóн — божья цель, микромир вселенной,
Ход времён в нём быстрей, чем у нас во сколько
Меньше раз, чем взрыв — враз избранной
в развитье.
Мрак нейтрон раздробил на миры из галактик,
Всех их на звёзд систем — разных сфер сраженья,
Грешно рвал до светил и на сор — планеты,
Да планет все шары — на конфликт молекул,
Атомы чтоб разбить уж вплоть до нейтронов,
И опять, к смерти рвать без конца, беспредельно,
Бесконечная дробь даст пронзить бесконечность,
А Господь без границ воссоздаст круг в битвах.
Зон двух риск войн противоположных сил,
Путь — знакам цельность; пусть электроны — ад,
Протоны Бог объединивший —
Ход в Рай с молекул — сквозь мозг галактик.
Костяк — нейтральность, но без границ в бою
Материй сгустки: веществ простейших до
Живых существ, чтоб быть иль сгинуть
В цепях двояко, им невозможна
Без разрушений сущность развитей всех —
Закон миров. Есть право: нарушит коль
Один из властных, второй в миг тот,
Иль погодя, развернёт событья.
Как время — цикличность, частицы — ток,
Для водорода первый зажжён иóн,
Как он и бесконечность после,
Так нáчались творенья Бога.
Но газ, как плод, из водородных ядер,
По всей вселенной в точки устремился,
Чем больше плотность, тем ясней могучесть,
Волей раскалённой
Празвёздной массы ад закабаляя,
Чтоб шли сращенья ядерных конструкций,
Вдали от центра мелочь охлаждал мрак:
То твердь возникла,
С ней пыль веществ вокруг светил металась,
Звёзд крóхи, ими отвергнутые, тёрла
И удалялись тверди, что свободней,
Подальше в бездны.
Холодных красных, кáрликов, гигантов,
Горячих синих, жёлтых средних, вялых,
Не от всех звёзд осколки отрывались
К жизни планет их.
Бог нутру звёзд
С термоядерных рождений разум дал,
Свет порождал,
Наделил к гармониям стремлением.
Для Чёрных Дыр
Самых раскалённых солнц пестрота
Сверхмысль несла
Метагалактическим вращением.
Сквозь времена
У светил понятия столь высоки,
Что частотá
Ими выбранных частиц мир создаёт,
Как рок планет
С правом на рождения рассудков тех,
Что пусть ничто,
Сравнивать коли с мышлéньем солнечным.
Строгий поток
Звёздами посылаемых малых частиц
Духом времён
Души пестует ликом детей — планет,
Разную жизнь
Претворит искрой из неорганики
Но у одних
В плазмах, у других в телах погибающих,
Чаще всего
У планет гигантских мозг единый, из
Клеток иных,
Как из пульсов организм, мыслей бег.
Жизни нигде
С одинаковыми воплощеньями
Космоса нет,
У планет дар — нейтралитет их зáмкнутый.
Ибо с одиннадцати измерений в пяти сочетáлись
Знанья враждебные: минус над Плюсом,
А приблизительной стать отдалённой лишь тенью не в силах,
Предположению строф: как сливались
Меры иные в мирáх вне времён, скóростей, расстояний...
Формами древнего слога дерзнý я
Жалкой попыткой воспеть Вездесущего метаморфозы
От сотворения мира как образ.
Звёзд прапланеты ничтожные грозди вселенских законов
Движимых метагалактик вобрали,
Врéменем разных светил чтоб с рождения не повторились
Правила их колебаний иными.
Воображеньям нельзя многосложность планет всех представить,
О их число с временным колебаньем!
Что измеримо у нас — однозначно ничто для реалий
Уж никакой другой звёздной системы,
Правом Всевышнего, лет миллиардов под пять назад для
Скорости синей Земли вокруг Солнца
С именем Астра, внутри центробежной галактики нашей,
С метагалактикой где-то летящей,
Магмой кипящей, ещё во младенчестве жили планеты,
Ближе их всех плыл Меркурий к светилу,
Следом Венера, Земля, Марс, затем многослойная масса,
Я назову Фаэтóнтом созданье,
Умершее за мечту. Открывал он, как пастырь, гигантов
После того, как осталось их девять:
Пять крупных раньше из газов да четверо твёрдых. Юпитер
Тонко копировал хрупкого брата.
Третьим послушный Сатурн, предвещавший итог Фаэтóнта.
Им подчинились: Уран, за Нептуном —
Пояс Плутонов, в дали их объемлют кометы Аорта,
Как шаром, сверху и снизу — всё солнце.
Для мирóв черт благих вне мер ... Плод тел
— рáспри,
Где миг сéй в прошлом уж, что грядёт, то минет,
Скóрости породив, время да пространство.
Не было зла того двадцать пять миллиардов
Лет назад, ни пространств, ни времён, ни света,
Ничего не могло ни летать, ни вращаться,
Никаких расстояний, ни частиц, дна энергий.
Абсолют вывел равного из материй;
Беспредельность в борьбе усмотрел Бог сделать,
Вне добра ничего не могло быть подобным,
Противоположность от того воцарилась.
Бог нейтрино извлёк, грех — антинейтрино,
И схватились они, новых два празнáка,
Чтоб друг к другу нестись, вывели пространства,
Уничтожив свой импульс, никудá не девались:
Как создать путь энергий, чтоб одной стать
другою?
А фотоны света с антисветом рождались:
Так одиннадцать измерений раскрылись
Для аннигиляций — провести в бесконечность.
Квáрки ввёл Абсолют в то, что шло для бóя,
С них нейтрóн — божья цель, микромир вселенной,
Ход времён в нём быстрей, чем у нас во сколько
Меньше раз, чем взрыв — враз избранной
в развитье.
Мрак нейтрон раздробил на миры из галактик,
Всех их на звёзд систем — разных сфер сраженья,
Грешно рвал до светил и на сор — планеты,
Да планет все шары — на конфликт молекул,
Атомы чтоб разбить уж вплоть до нейтронов,
И опять, к смерти рвать без конца, беспредельно,
Бесконечная дробь даст пронзить бесконечность,
А Господь без границ воссоздаст круг в битвах.
Зон двух риск войн противоположных сил,
Путь — знакам цельность; пусть электроны — ад,
Протоны Бог объединивший —
Ход в Рай с молекул — сквозь мозг галактик.
Костяк — нейтральность, но без границ в бою
Материй сгустки: веществ простейших до
Живых существ, чтоб быть иль сгинуть
В цепях двояко, им невозможна
Без разрушений сущность развитей всех —
Закон миров. Есть право: нарушит коль
Один из властных, второй в миг тот,
Иль погодя, развернёт событья.
Как время — цикличность, частицы — ток,
Для водорода первый зажжён иóн,
Как он и бесконечность после,
Так нáчались творенья Бога.
Но газ, как плод, из водородных ядер,
По всей вселенной в точки устремился,
Чем больше плотность, тем ясней могучесть,
Волей раскалённой
Празвёздной массы ад закабаляя,
Чтоб шли сращенья ядерных конструкций,
Вдали от центра мелочь охлаждал мрак:
То твердь возникла,
С ней пыль веществ вокруг светил металась,
Звёзд крóхи, ими отвергнутые, тёрла
И удалялись тверди, что свободней,
Подальше в бездны.
Холодных красных, кáрликов, гигантов,
Горячих синих, жёлтых средних, вялых,
Не от всех звёзд осколки отрывались
К жизни планет их.
Бог нутру звёзд
С термоядерных рождений разум дал,
Свет порождал,
Наделил к гармониям стремлением.
Для Чёрных Дыр
Самых раскалённых солнц пестрота
Сверхмысль несла
Метагалактическим вращением.
Сквозь времена
У светил понятия столь высоки,
Что частотá
Ими выбранных частиц мир создаёт,
Как рок планет
С правом на рождения рассудков тех,
Что пусть ничто,
Сравнивать коли с мышлéньем солнечным.
Строгий поток
Звёздами посылаемых малых частиц
Духом времён
Души пестует ликом детей — планет,
Разную жизнь
Претворит искрой из неорганики
Но у одних
В плазмах, у других в телах погибающих,
Чаще всего
У планет гигантских мозг единый, из
Клеток иных,
Как из пульсов организм, мыслей бег.
Жизни нигде
С одинаковыми воплощеньями
Космоса нет,
У планет дар — нейтралитет их зáмкнутый.
Ибо с одиннадцати измерений в пяти сочетáлись
Знанья враждебные: минус над Плюсом,
А приблизительной стать отдалённой лишь тенью не в силах,
Предположению строф: как сливались
Меры иные в мирáх вне времён, скóростей, расстояний...
Формами древнего слога дерзнý я
Жалкой попыткой воспеть Вездесущего метаморфозы
От сотворения мира как образ.
Звёзд прапланеты ничтожные грозди вселенских законов
Движимых метагалактик вобрали,
Врéменем разных светил чтоб с рождения не повторились
Правила их колебаний иными.
Воображеньям нельзя многосложность планет всех представить,
О их число с временным колебаньем!
Что измеримо у нас — однозначно ничто для реалий
Уж никакой другой звёздной системы,
Правом Всевышнего, лет миллиардов под пять назад для
Скорости синей Земли вокруг Солнца
С именем Астра, внутри центробежной галактики нашей,
С метагалактикой где-то летящей,
Магмой кипящей, ещё во младенчестве жили планеты,
Ближе их всех плыл Меркурий к светилу,
Следом Венера, Земля, Марс, затем многослойная масса,
Я назову Фаэтóнтом созданье,
Умершее за мечту. Открывал он, как пастырь, гигантов
После того, как осталось их девять:
Пять крупных раньше из газов да четверо твёрдых. Юпитер
Тонко копировал хрупкого брата.
Третьим послушный Сатурн, предвещавший итог Фаэтóнта.
Им подчинились: Уран, за Нептуном —
Пояс Плутонов, в дали их объемлют кометы Аорта,
Как шаром, сверху и снизу — всё солнце.
Абсолют-Господь, ты творишь с материй
Связь из атомов до скоплений высших
Галактических, — разумом межзвёздным —
Тебе подвластных.
В сóциуме вся, как из неорганик,
Так и из живых, многих форм разумных,
Развивается на планетах, гдé жизнь, —
Гармоний общность.
Ведь и атомы — противоположность,
Знаков двух союз, что в сраженьях вечно,
Сцéплены, как путь выбора сознаньям
Простых да сложных.
Атомный нейтрон — микромир вселенной,
Бог из Плюса слал ток объединенья,
От молекул тел — звёздные системы —
В пыль у галактик.
А галактики — в хор метаскоплений,
Миллиардами лет светил всех твари
У планет и плазм, разум кто имеют,
Войдут в единство!
В световых годáх звёзд, планéт, вселенной
В разной скóрости вáкуум — заполнит
Будущий сверхмозг, цепь цивилизаций
Существ с мышленьем.
Разум обретут новые созвездья,
Неорганик связь, с макросочетаний,
Из огней ядра вплоть до атмосфер их,
Сил смысл примéтят.
Не в земных летáх, а в световых понятьях
Время породит из оргáник чудо
В одноклеточных, от сцеплений клеток —
Потоки жизни.
Связь из атомов до скоплений высших
Галактических, — разумом межзвёздным —
Тебе подвластных.
В сóциуме вся, как из неорганик,
Так и из живых, многих форм разумных,
Развивается на планетах, гдé жизнь, —
Гармоний общность.
Ведь и атомы — противоположность,
Знаков двух союз, что в сраженьях вечно,
Сцéплены, как путь выбора сознаньям
Простых да сложных.
Атомный нейтрон — микромир вселенной,
Бог из Плюса слал ток объединенья,
От молекул тел — звёздные системы —
В пыль у галактик.
А галактики — в хор метаскоплений,
Миллиардами лет светил всех твари
У планет и плазм, разум кто имеют,
Войдут в единство!
В световых годáх звёзд, планéт, вселенной
В разной скóрости вáкуум — заполнит
Будущий сверхмозг, цепь цивилизаций
Существ с мышленьем.
Разум обретут новые созвездья,
Неорганик связь, с макросочетаний,
Из огней ядра вплоть до атмосфер их,
Сил смысл примéтят.
Не в земных летáх, а в световых понятьях
Время породит из оргáник чудо
В одноклеточных, от сцеплений клеток —
Потоки жизни.
Не Земля, первой планетой, живые созданья рождавшей,
В солнечной нашей системе, тому лет назад миллиарды,
Матерью стала делившихся клеток. Неорганический
Разум гигантского спутника Астры творил собой жизнь.
Больше Юпитера массой: с живой атмосферой, корою
Внутрь делился на клетки, там шар рос к демографической
Смерти во взрыве, но к капсулам самозащитным покинуть
Матерь разумную жáждалось детям мечты при сращеньях
Клеток, дарующим разную форму в ночь мёртвым планетам,
Между Юпитером да Марсом крóшечным, гибла от жизни
Цели Вселенной — подобная сила, чья цельность — от Бога,
Ныне людьми Фаэтóнта, по мифу, несущая имя.
Что жило в ней, даже предположить невозможно сознаньем,
Бурные плазмы цветóв, уж не сравнимо с земными, бурлили,
Холод в тепло превратили над общим движеньем разумным.
Каждая клетка мозг свой представляла, как индивидуум
Мудрый, создавший свои сверхидеи, пусть сразу их знает
В миг безначальный растущее мыслей творенье, плоть солнца,
А клетки зрели, что видят все части у круга и помнят
Без зла с добрóм, но не противоречий лишь толка земного.
Что билось в центре могучего мозга да как пострадало
В безднах энергии, Богом рождённое где-то из точек вселенной,
То передáлось Сатурну и стало хоть жалким подобьем.
На Марсе, только поднялось, быстро исчезло бездарно.
Лет на Земле миллиарда четыре в воде, путь на сушу
Под атмосферой, всегда разрежённой пред тонкой злой твердью,
Вжилось в природу, дать лишь бы хоть в ком-то объединяться,
Пускай даже и в ничтожнейшей твари, влекущей к развитью.
Люди Земле — промежуток короткой их вспышкой, ведущей
Лишь к новым формам разумных существ, после влиться в цепочку
Цивилизаций галáктики, долго растить макроразум,
Что воплощён в микромире из-за Фаэтонта до взрыва.
В солнечной нашей системе, тому лет назад миллиарды,
Матерью стала делившихся клеток. Неорганический
Разум гигантского спутника Астры творил собой жизнь.
Больше Юпитера массой: с живой атмосферой, корою
Внутрь делился на клетки, там шар рос к демографической
Смерти во взрыве, но к капсулам самозащитным покинуть
Матерь разумную жáждалось детям мечты при сращеньях
Клеток, дарующим разную форму в ночь мёртвым планетам,
Между Юпитером да Марсом крóшечным, гибла от жизни
Цели Вселенной — подобная сила, чья цельность — от Бога,
Ныне людьми Фаэтóнта, по мифу, несущая имя.
Что жило в ней, даже предположить невозможно сознаньем,
Бурные плазмы цветóв, уж не сравнимо с земными, бурлили,
Холод в тепло превратили над общим движеньем разумным.
Каждая клетка мозг свой представляла, как индивидуум
Мудрый, создавший свои сверхидеи, пусть сразу их знает
В миг безначальный растущее мыслей творенье, плоть солнца,
А клетки зрели, что видят все части у круга и помнят
Без зла с добрóм, но не противоречий лишь толка земного.
Что билось в центре могучего мозга да как пострадало
В безднах энергии, Богом рождённое где-то из точек вселенной,
То передáлось Сатурну и стало хоть жалким подобьем.
На Марсе, только поднялось, быстро исчезло бездарно.
Лет на Земле миллиарда четыре в воде, путь на сушу
Под атмосферой, всегда разрежённой пред тонкой злой твердью,
Вжилось в природу, дать лишь бы хоть в ком-то объединяться,
Пускай даже и в ничтожнейшей твари, влекущей к развитью.
Люди Земле — промежуток короткой их вспышкой, ведущей
Лишь к новым формам разумных существ, после влиться в цепочку
Цивилизаций галáктики, долго растить макроразум,
Что воплощён в микромире из-за Фаэтонта до взрыва.
Всякого рода истоки любого творения
В сферах других повторяются, но изменённо чуть
Все без границ! От знакомых и до неопóзнанных,
О, путь назад беспрестанных возвратов от гибели.
Дан миг один у Вселенной. Вокруг испытания,
Божьего помысла: жертвой Творца... иль над минусом
Вечно победа Господня; витки ипостасями;
Быль ошибающихся превращают в фантомную
Корни судьбы сотворённо различными знаками.
То всё — вселенным у плюса и минуса в образах:
Бездны нейтронов Нейтрона-Вселенной, кружащейся,
Словно в матрёшке, где дьявол и Бог — пульс материи.
Прошлого нет, как и будущего абсолютного,
Мёртвое всё, как живое, так и нерождённое,
Непостижимо Бог изменяет всё и прошедшее,
Не нарушая иллюзий из атомов цельности.
В смене «грядущего» — прошлое, как настоящее
Бог всякий раз полирует обратную сторону,
Как каждый вздох у людей при повторе иной чуть-чуть,
Так и разнится одна и тá же жизнь в одном времени,
Вместо одних на Земле, предрешив обстоятельства,
Души иные рождаются к новым понятиям,
В разнообразных бескрайних реальных материях,
Будущее для Всевышнего — это и прошлое,
То, что ведёт, подтвердит, начиная от атомов,
До галактических метаскоплений бесчисленных,
Будущее у людей многократно различнее,
Как ведь и в прошлом их предков меняют разумнее
Дети Земли с Фаэтонтом, ещё не взорвавшимся,
К цели иной тот, собой никогда не покончивший,
От повторения, скрытого от всех сферически,
Я возвращаюсь к предписанному, где люд в этот раз.
Коркой закрывался зыбкой миллиардов
Лет назад за пять весь шар Земной без жизни,
Без воды, в ударах с кратким перерывом
Содрогался от вулканов.
Магмой разрывались первые породы,
Недр глубин наружу смесь из водородных
Газов извергалась в ранней атмосфере
Непроглядной — вихрем вспрянуть.
Лишь в полкилометра толщью что остыли,
С пýрпурно-бордовым цветом гóры плыли,
Ведь из мягкой жижи сила вдруг вздымалась
Хáоса бессвязных взрывов.
В Землю Тея врезалась, кольцам стать Луною
Бездна взрывов - творчество, поле для защиты
От вращенья быстрого в раскалённом чреве,
Сверху лава остывала.
Под поредевшими вулканами.
Затвердевала кора тонкая,
Из впадин чёрных да дымящихся
Плыл в атмосферу водородный газ.
Далёкий разум нашей матушке
Решил разлить долины водные,
Что подготовит зарождение
Могучей жизни, им дарованной.
Слал он ей капсулы огромные
Из кислорода, в круге сжатого,
Магнитным полем защищая их,
По времени: лет миллиарда два
К соединенью с водородными
Дымами, — порождать из них
Воды первично раскалённый пар,
И на Земле не сразу все открыть.
Воздух заряжался чудными парами,
Не остывшей атмосферой
Водяная МАССА средь огней при взрывах
Вытесняла остальные
Газов смеси, столь ГОРЯЧАЯ, что долго
В виде лишь сухом скиталась
С первых тучек до гигантов-туч суровых
Бурей лютой над горами.
Первый был шаг сделан к многотворной цели
Кислорода с водородом,
Через вечность, чтоб Земля когда остыла,
Океанами дождей пасть.
Время Богу лишь условность для материй,
Где шла битва за нейтроны,
Заплетённые в вещах, планетах, звёздах
И скоплениях галактик.
Миллиардолетьем тучи напряжённо
Верхним слоем газов рвались
Защитить кору земную, непрестанно
Заливать земные склоны.
Скалы чёрные затронул ливень первый,
Испарился чтоб мгновенно,
В закипающем потоке рвался к самой
Низкой точке шаткой тверди.
Сотни миллионов лет не прекращали
Капать вóды, исчезая,
Чтоб в круговороте окаймляли Землю
Изначально лишь в кипеньи:
Испаряться, но и впадины наполнить
Для принятья токов жизни
Остужённым океаном, не погибли
Чтоб в них рвущиеся к солнцу.
Не было тогда границ
Между воздухом, где пар
Да водой, укрывшей твердь, —
С магмой, брызжевшей из недр.
В эту смесь до пиков гор
Закипающим — столбом
Океан дождей спадал,
Хáос прежде поделить.
Время изменило мир:
Над волной сплошной туман,
Миллионолетний вихрь
Да дым, свет что затмевал,
Исчезали над Землей,
Начиная с пóлюсов,
С высочайших скал уже
Без вулканов тьму веков,
Чтоб спуститься до равнин
Снизу движимых пород,
Бренно прекратив кипеть,
Отлучаться заставлял
Океан без берегов
Воду от воздушных масс,
Сушу затопляя всю,
Он остыл к безветрию
Перед тем, как закипит
Океан в последний раз,
Вздыбится когда вулкан
Самый сильный на Земле,
Поднимавший материк,
Что за миллиарды лет
При смещении коры
Разорваться шёл на семь.
Чувствовал Фаэтонт смерти своей неизбежный рок,
Подготовил средý: не убить жизнь на планетах. Сам
На Сатурне выкормил макромозг токами облакóв,
Постепенно в тверди переводил газ тяжелеющий.
Холодом — для земной живности лишь — камни слал плавиться,
Стать кристаллам у недр газами — давлением нёс тепло:
Непрестанная связь точек любых Новому даст спасти
Строгий контур судьбы солнца планет кромки галактики.
В сферах чуть холоднее, чем в тот срок на Фаэтонте жизнь,
Мысль его продолжать создан Сатурн, принявший главные
Клетки мозга нутром. То — Фаэтонт избранника учил
Миллиардами лет. Жертвой идей — грузный Юпитер был.
В брате будущий взрыв испепелил всякую жизнь на нём,
Он возьмёт на себя первый удар из астероидов,
Атмосферой закрыть стройный Сатурн клетками правящий,
Из органики ум Фаэтонта Сатурн вживил в себя:
Дух планет неживых в импульсах жизнь чуждых он воплощал
По дороге иной, чем на Земле и на сожжённом двумя
Метеоритами Марсе назад лет шестьдесят пять уж
Миллионов, когда произошёл на Фаэтонте крах.
До тех пор сверхгигант правил Землёй, как десятком планет.
Но пока лишь он семена сажал на планетах трёх,
В верхних слоях вживлял клетки мозг для тёплых вод на Земле
В капсулы с магнитным полем, космос чтобы их не сгубил.
Клетки выращенные жизнь продолжать в океанической,
Подготовленной на Земле среде, разум вобрать не смогли,
Выжить бы им в воде в тысячи раз тут разрежённее
Облакóв на Фаэтонте, но в них память, где код у ген.
В индивидуумах драться за жизнь, объединиться чтоб
Самобытно в зверях, жизни чьи и уж, органически
Словно клетки в одном лишь существе цельно не связаны
Уплотненьем, как сцеплено шла у Фаэтонта мысль.
Токами скрéплено на Фаэтонте разумные клетки
Без кислорода в метановой смеси
Более сложную жизнь отразили и слились в единство
В плотных парáх, что на Земле бы погибли,
И лишь когда надолго Мегагéю вода окружила,
Так материк называют древнейший,
Капсулы, спал кислород где, вскрывать завершил макроразум
Телепатически сквозь мёртвый космос,
Лет миллиарда за три избавлялась назад атмосфера
От кислорода. В эóн, ту эпоху
Жизнь в полимерах неслась в небольших кораблях в океан, но
С полем защитным, с пол ладони эти
По середине шары, как экваторами, окаймлялись
Чуть углублёнными внутрь снаружи.
Окаменевшими часть не раскрывшихся ныне находят
Из полу камня и полу металлов
Нам вещества на Земле неизвестного, что однозначно
У вечности и родиться не сможет,
Сверхэволюцией мир миллиардами лет изменившей
В воздухе, в толщах воды да на суше.
Назван в Докéмбрии век Катархéем, Архéй жизнь ту принял,
В Протерозóй не себе лишь подобных
Из окруженья творить научилась жизнь, уж и делиться
Клеткам при росте на равные части,
Каждая из новых двух — воплощенье надежд Фаэтонта,
Пусть по другому не как на Сатурне,
Проще на много, средь скал из базальта меж вулканами в водах,
В мачехе драться всегда, чтобы выжить.
Три миллиарда лет так у Докембрия эра промчалась,
Тверди на девять пластóв под водою,
Как и на суше — Земле, расползаться, пока Мегагея
Станет двумя в лаве материками.
Коль Фаэтонт Праотец жизни, Земля, знать, Праматерь,
В мутной повсюду воде в образе мачехи клеток
В вечном сраженьи взойти дай семенáм макромозга,
Не умирающим от твоих возмущений.
Вынужденный Фаэтонт клетки делить на два пола
Новых существ чтоб рождать ни на кого не похожих...
В близких галактиках к нам: — разная жизнь процветала
Неописуемых форм всегда недоступных.
Были и жизни тогда на близких скóростях к свету:
Газов холодных и плазм жарче поверхности солнца
Да из кристаллов, чья твердь крепче намного алмаза,
Меньше, чем вирус, так же размером с планету.
Из тех существ Бог творил множество цивилизаций
Не совместимых ни с чем, к космосу каждой прорваться,
Кое-кто выстроил флот для галактических странствий
К невосприятьям друг друга и катастрофам.
В те времена далеко не всякий знал про гуманность,
Разности строев и масс рвались нарушить другое
Из неорганики мозг не признавал жизнь органик,
Путь к осознанью чужого был недоступен.
Ведь кто к похожим летел, мыслящий, хоть с колебаньем
В ритме немного ином, чем у обитателей, живших
На посещаемой им — тоже разумных — планете
Гибель встречал там, вызвав на ней катаклизмы.
Макроразумным сам Бог, как Фаэтонт, многим сферам
Строго на век наказал не пропускать жизни эти
В вверенный им узкий круг, чтоб сохранять самобытность,
Каждого брата неповторимость сознанья.
Вот потому Фаэтонт выделил силу Сатурна,
Чтобы помочь не пустить шлаки внутрь звёздной системы
Сверхмозг планеты — не ум тварей, что в космосе рыщут,
Нейтралитет нарушавших в точках Вселенной.
Жизни подарок свыше
Фаэтонт принёс на Сатурн, чтоб уподобить разум
Брата своим наследьям,
Править тем, что устремляется к подобию цели
Целостности вселенной
Для творения во плоти мозга из метагалактик.
А, как ребёнок слабый,
Выронил Сатурн власть, пока шёл к Фаэтонта току.
В капсулах и на Землю
Уж остывшую, жизнь сошла с твёрдой корой, в воде под
Воздухом рваться к свету
Жертвовать! Всегда умирать, также делиться — вечно
С клеток в штормящем море,
Закипающем иногда от тьмы вулканов буйных.
Памятью наделён их
Ритм, что в тот час Фаэтонт запечатлел в посланцах.
Время условно в Боге,
Что секунда, что миллиард лет в устремленьи к плюсу.
Чем ближе скорость к свету,
Тем становятся времена сжатее к росту правил.
Срок потому гигантский
Эволюции на Земле кажется мигом звёздам,
Что у других галактик
К жизни путь вели, не схож стал он с остальными формой.
Кéмбрием это время
Прозвано людьми, жизнь когда вонзал Фаэтонт в Землю —
Сгинуть нескоро в жертву
Процветанию двух планет — разной судьбе в грядущем.
Свет поглощая солнца,
Воздух творить и брать разделял Бог навсегда потомков
Сдревле посланцев-клеток
На живность и растения, век рвущихся в вещий космос.
На Гондвáну с Лаврáзией Мегагéя разверзана,
Штормы моря Тетисского слились с их омывающим
Океаном единственным, Панталáссой — в гипотезе
Человечества — нáзвано; из железа с гор выбросы,
Жёлтым цветом окрашены от того, что окислились.
Разрастались коль водоросли прежде сине-зелёные,
К испареньям — ландшафты дна кислородом насытивши
Пусть в ничтожном количестве к жизни, а не к погибели.
Усложнилось дыхание у существ многоклеточных,
Поглощавших плоть, рóсшую в водной бездне, меняющей
Континенты безжизненной тверди чёрно-оранжевой,
То под небо вздымавшейся, то в лагуны ложившейся,
То морями затопленной, где любой цвет проглядывал
У подножия кратеров. Били пресные гéйзеры
И в них были мельчайшие первородные жители,
От рождения дети Земли, не как пáсынки с давних пор.
В магматично-тектонскую ведь эпоху с Гондваною
Оставались Австралия, Амазонская низменность,
Индостан, плато Африки и Гвинея с Антарктикой,
Друг для друга единые, стали зéмлями разными.
Представляли Лавразию территории северных
Полушарий, их большая часть под натиском времени
Оказалась под льдинами океана на полюсе,
Приподнявшись над водами неприступными скалами.
Позволяя размнóжиться существам развивавшимся,
От лучей радиации — защищали озоновый
Слой, взлетавшие в прошлом, у кислорода те выходы
С испаренья в воздушные ураганы надводные,
Бушевать прекращавшие, чтоб однажды прозрачными
Стать высотам, синеющим в атмосфере неведомой,
В будущем для цветения жизни, перерождавшейся
В лесá да животные, в рисках смерть отдалявшие.
Высшие двери открылись в волне беспокойной
Стимулам памяти клеток пусть мелких, но сильных;
Гибли они, но сражаясь, делились в стремленьи
Выжить лишь бы им, ища ключ к рассудку планеты.
В водах бушующих лет миллионов пять сотен
Жизнь, не окрепшая, к мрачной Земле привыкала
Силу набрать из гармоний в первичных растеньях
Или в животных из слизи до крупной медузы.
Время моллюсков и ракообразных в потомках,
От многоклеточных связей из низших взрастило:
Ползать по дну, превращаться чтоб в членистоногих,
Хищным сжирать травоядных, родив трилобитов.
Юной Земли просыпаться стал разум, послушный
Судьбам планет, что отпущены звёздной системой,
Где брат Сатурн не давал астероидам портить
Плод, эволюцию жизни без воли соседей.
Панцирные многоножки собою вскормили
Многих гигантских червей средь растущих кораллов,
Что превращались в убежища бездны планктона,
Их поглощали улитки да предки кальмаров.
Из-за источников, бьющих из недр подземных,
Да вулканических выбросов магмы на много
Чаще, чем в наши последние тысячелетья,
Под миллиард лет назад океанской воде быть
Всё ж горячее намного, чем в век человека,
К примесям разных неведомых шлаков привыкли
В зареве Палеозóйской изменчивой эры
Твари, перерождённые в метаморфозах.
Время в другой частоте у Сатурна промчалось
К радости царствующего ещё Фаэтонта,
Чьим воплощеньем Сатурн оказался бесспорно
Разумом стать вторым у детей жёлтой Астры.
Всякий дар живых — божий дух несёт импульсу энергий,
В неорганике примитивных смерть — путь реинкарнáций
В развивавшихся из совсем простых — лет два миллиарда,
Заряд перерождавших.
Коль энергия формы из одной перейдёт другую
В измереньях трёх, то у всех, в ком жизнь есть и душ начало,
Что должнó взойти с одноклеточных до с мышлéньем тварей
От схожих — измениться.
Шло развитье душ по мучениям сферами гармоний,
Совершенствуя в ходе времени цепи эволюций,
Энергетику опытом набрать в жизнях предыдущих —
Растить с них Рáю ценность.
От того нельзя души у амёб да ракообразных
Сравнивать с одной мерки ценностей несоизмеримых,
Также у зверей души проще, чем у людей в последних
Семи тысячелетьях.
Но и мы — ничто для душ у существ более разумных
От других планет неприемлемых для земных условий,
Из веществ Земле не доставшихся неживых истоков
Сложней, чем у белковых.
Все разумные в световых веках связью для галактик
Создадут союз телепатов из близких к восприятью
Мира как плодов сил борьбы творца с разрушеньем вечным
Средь атомных материй.
Цель одна — создать всеединый мозг у метагалактик,
Чтоб протон вошёл в измерения полного нейтрона,
Что в периодах будет божьим весь, он — цель для двух силищ
К стремленьям в бесконечность,
А вселенная наша — лишь нейтрон у вселенной высшей,
Но и та — нейтрон относительно усложнённым зонам
У вселенной вновь, ибо нет конца у объединенья,
Оно — ничто пред Богом.
Красные и жёлтые преддонные растенья,
В них губки как бокалы, схожие актинии
С радугой надводною — пестовало время их
Земли с сознанием.
Ордовик считается зарёю царств подводных:
Трёхдольных трилобитов, плававших по-новому,
Звёзд морских, вслепую век моллюсков ищущих,
Рождавших с клювами
Из наростов чешуи наý-тилоидéев,
Как монстров осьминогов, глазом мир увидевших,
Через миллионы лет гроты заселяющих,
В семь метров раковин
Аммонитов, прeдков всех улиток современных,
Где ракоскорпионы правят клешноусые,
Самые массивные из членистоногих
За всю историю
Жизни нашей Земли — метров за шесть в длину.
Словно кáмням — клешням да ядовитому
В три метра хвосту и никакая тварь
Не воспротивится.
Так решила Земля, только сильнейшему
Выжить можно в войне от примитивнейших,
Вплоть до самых больших, ибо лишь где смерть,
В ней жизнь к мыслящим вырвется.
Скорпионам нашлась сила ответная
Ордовика в конце, живностью всплывшей уж
С нестабильного дна в необъятности
Воды океанической.
Гор Лаврáзии часть в волны опустится
И погибнут, вскипев, гадины разные,
Солнечный жар вокруг как обойдёт Земля
Под тридцать миллионов раз.
Время, орудье Земли одевало в лишайники скáлы,
Назéмный воздух кислород накáпливал,
Море Лавразийское затопило срыв плата смещеньем
Коры земной в склáдчатостях полых.
Юг Панталáссы решил заселить Бог средь водных растений
Вьюнцáми с центром восприятья вдоль спины,
Самозащиту и боль усложнить да глазá чтоб развить им
Иначе, чем у осьминогов и раков.
Как у пиявок, их рот обладал и ещё без челюсти
Присóской к жертве, чтобы есть не сразу её,
Внутрь сначала впускать расчленяющий яд наподобе
Ил рывших первых кóльчатых червéй донных.
В чаще подводных лесов — скорпионов огромные силы
Проигрывали плавающей живности
Более юркой в воде, зарождавшей ветвь хóрдовых тварей,
Селившихся с тех пор на всей планете.
По Фаэтонту Земля понялá, что в условьях суровых
Господь сумеет с выживших лишь — вывести
Сходными до уж совсем не похожих — сложнее животных
Сквозь катаклизмы по закону времени —
С полуразумных людей — телепатов, покинувших Землю,
Уничтожáвших Атлантиду — родину
Разума истинного, от того что Земля не способна
Стать, оказалось, домом цельно мыслящих,
Пусть органически и не связýемых, но как единство,
Друг друга мысли правильно читающих,
Личностей с чистой душою без абстракций и слов тягомотных,
Лишь только ставших на дорогу общего
Мозга их сверхсущества, но, как в теле все клетки не схожи,
Так и атланты с миллионом идей их
В миге ничтожном индивидуальные мысли зажгли, но
В кольце Сатурна, нам лишь нереального.
Фаэтóнт предвидел Землю до и после человека,
Цель специальных катаклизмов в час, когда мозг разорвётся,
Как к наследнику-Сатурну
Власть над солнечной системой перейдёт в важнейших клетках.
Он предчувствовал стремленье Атлантиды стать безгрешной,
Где без зол уйдут конфликты выяснений отношений,
А творенья человека
Сразу ценность потеряют, чьи искусства и науки
Все основаны на битвах Правого с его врагами,
Вдруг не будет виноватых и ложь смысла враз лишится,
И умы когда увидят
Телепатией, как глазом, окружающих сознанья
Без греха и разрушенья с неорганик до живых душ,
Чья секунда представляет космос самых разных мыслей,
Вдруг частóты колебаний
У Земли и у атлантов примут разницу такую,
Что инстинкт самозащиты у Земли задаст условье:
В срок кратчайший им оставить раздражённую планету
Ибо всё, что сотворённо,
С континентом их деяний канет в магму под корою
Матери Земли. Она как школа до определённых
Стадий у существ с рассудком сферой может быть в развитьи,
Чтоб когда-нибудь покинуть
После очищенья матерь навсегда, чтоб им секунда —
На Земле всего мгновенье — в бездну мыслей превратилась,
(Миг уж кажется столетьем улетевшим с Атлантиды,)
Что Земля дать не смогла им,
Потому лет миллионов за пятьсот пpoгpaммы гeнов
Стал вокруг Сатурна строить со времён ещё Силýра
Фаэтонт, чтоб им в грядущем изнутри пyльc подготовить
Быть по нужным колебаньям
Домом, где физическое время будет течь совсем иначе.
Знать, лет под четыреста шестьдесят миллионов осталось
Жить Фаэтонту, царствуя.
Вот завершался Силýр, панталáсское дно населяли
Потомки ранних хóрдовых.
Средь них минóги, чьи ведь восприятия нити покрылись
Внутри спины наростами,
Чтоб отделять сверхнервы от других частей тела и рыбы
Древнéйшие появятся
Без черепа, но хотя с позвоночниками хрящевыми;
Чтоб защитить от хищников:
Бог с Фаэтонта Земле приказал силой времени сделать
у жабр край главным, там
Соединились, где пасть, основные источники чувства
У зренья, страха с голодом,
Боли и двигательного ответа на то, что вокруг них,
Чтоб смерть нести иль в жертву пасть.
Быть уплотненью тому головою в цепочке потомков
Безглавых рыб допанцирных,
Им до размеров расти колоссальных над рифами и
Над гýщей из вóдорослей.
Но в измереньях других на Земле совершенно иное
Творилось, чья материя
Вне ширины да длины с высотой, не воспринята нами,
Но на судьбу влиявшая
У неживых и живых в настоящем, как в прошлом, в грядущем —
Предвидением Гóспода,
Целостный мир ведь собрал Абсолют, как в понятьях
Их мер, так и чужих вообще,
Этим случайности и объяснимы с рождения жизни
До тупиков ошибочных,
Из безысходностей — вдруг чудотворные выходы к свету,
Потомки у спинных одних.
С головы чтоб облачать рыб в панцири,
Был отмечен Девóн окончательным
Заселением вод позвоночными
У рта с точкой, в мозги превращавшейся.
Тем Господь по другим измерениям
Изменял ветры потусторонних сил,
Порождавших ход случаев к выбросам
В свет акул, океан покоряющих.
К первой трети Девона размножилась
Видов тьма рыб крупнейших беспанцирных,
Пусть бескостных, но зубы чьи остры столь,
Что легко разгрызали все панцири.
Исчезали рыбы неподвижные
С панцирями, как из раковин,
Вместо черепа с метр уж, не более,
Пищей стать тридцатиметровых акул.
Но хрящи у рыб лишь мельчайших, не
У акул цариц, тяжестью времён
Костенели вдруг, а начать виток
Костных предков уж и сквозь бездну лет.
Ненадолго пусть, где вода сошла,
Или в бегстве от челюстей любых
Лишь потомкам у скорпионов, но
Меньше в десять раз тех — быть первыми
Выходцами из океанских волн
На безликие камни бéрега
Тверди неживой лишь в лишайнике
И у рек средь скал в первородном мхе.
Воздух кислород уж насытил так,
Что можно было им бы дышать
Членистоногим на суше существам,
Вылезти скоро из вóдных миров.
В расцвет Девóна трав пселофитовых
На побережьи листья с подводными
Корнями, море, уж обмелевшее,
Вынудит их умереть иль выжить.
Ракообразным за скорпионами
На суше ползать, кучкýясь избранным
Созданьям после катастрофических
Землетрясений, потрясшим Землю.
Ведь Антарктиду да юг Америки
Раздéлит море, морю ж Тетисскому
Стать океаном между Лаврáзией
И разбитой Гондвáной к росту
Тьмы побережий волн отступающих,
Где погибала бóльшая часть зверей,
Жизнь не зачахла, но хоть у бéрега,
В будущем чтобы селиться всюду.
Рыб новых виды тогда и стаями
Да в одиночку, как на поверхности,
Так и в глубинах под океанами
При катаклизмах со смертью дрались.
Так появились и кистепёрые,
Что в высыхавших речках наýчатся
Дышать не только рыбьими жабрами,
И своим органом необычным.
Где отступила вдруг океанская
Вода, по тверди все латимéрии
Ползли по долгу до стока вод пока
В предках наземных спинных животных,
Что однозначно за миллионы лет
К началу вышли Бога Предвиденьем
Тьме земноводных рóдов, вдыхающих
Лёгкими воздух в тварях взрослевших.
От Китая южного до Мадагаскарских дюн
Азию Лемýрия связывала с Африкой,
Южная Америка с Африкой одна земля
Будет как Лавразия с Северной Америкой,
Севернее Африки Атлантиду к западу
Пласт подземный медленно двигал лавой под карой
Из болот Антарктике придержать Австралию
Как единый континент — в эру ту — незыблемый.
А Девон закончился, Фаэтонт сложнейшие
Первые сообщества насекомых вдоль озёр
Выстроил, как роботов, — каждому из них Господь
Строить вне сознания повелел разумное.
Первые термиты те, только колоссальные,
Травы древовидные населять ползли внутри
К строгой иерархии с маток-кормчих и их слуг
До солдат отобранных из личинок-первинец.
По трясине у воды — рыскали кормящие
Целую колонию, становясь другим едой
И лишь выживающим возвращаться внутрь ствола
Чтоб их общей матери жизнь продлить подарками.
За дела великие не рабы, не вóины,
Ни гнезда строители, силу всю отдав семье,
Без ума, без памяти ничего не ждали впредь,
Слабые да старые примут смерть как должное.
То попытка первая скорого творения
Разума первичного, чей не цельный организм —
Детское стремление у покорной тьмы существ
Ум самостоятельный пробудить в безликости.
Фаэтонт опомнился. К позвоночным вó-время
Возвращался в поиске, что с зачатками мозгов:
Им не впасть в безобразность в тайне разноликости!
В жертву нёс он время и, может, с жизнью собственной.
Десятки миллионов лет болотистых ложбинок гор
Потомки кистепёрых рыб с зари Карбона у прудов,
Мелевших средь лесов гниющих трав надводных, стали жить
От частых ливней и жары во влажном воздухе всегда.
С плауновидных чащ взошли хвощеобрáзные из жиж
Древнейших перегноев, где десятки тысяч новых форм
В ракообразных породят огромных пауков и тех,
Вторичных насекомых от личинок в превращении
И уж за жизнь одну закрыто коконами в существа,
Что взрослыми не схожие с рождёнными икринкой, пусть
Хоть в капле, но в воде пока. Ни раки, и не пауки
На тверди не сумели посреди равнин свóй род продолжать.
Вдоль неглубоких луж — повсюду выросли хвощей леса
Размером с ели, гибли, ведь мгновенно превращаясь в прах,
Творили глину для корнéй в грядущем папоротников,
В балансах джунглям позволять расти на много тысяч миль.
Для земноводных плавники опорой были на земле
У полужаб и полурыб, что примутся тогда вставать
На древние подобья ног, на суше чтоб не высыхать:
Тварь ни одна поэтому не удалялась от всех вод.
От нескончаемых болот и испарявшихся морей
Под жарким солнцем воздух стал настолько влажным от парóв,
Что никогда таким не быть ему за всю историю
Дальнейшей жизни на Земле, менявшей сущности их душ.
Лет миллионов двести восемьдесят пять тому назад
Рукою времени Господь заканчивал Палеозóй
С летающими насекомыми и земноводными
Гигантами, на языке моём в эóн последний — Пермь.
Тогда в дали от берегов кормились крупные жуки
Размером с плавательный круг, на скалах примутся расти
Многометровые хвощи, чьи древовидные стволы,
Исток для голосеменных, откроют новой жизни рок.
Бог Фаэтонту град метеоритный дал
Пролить на монотонную
Цикличность жизни, ибо в разрушении
Творится что-то новое.
Ночное небо озарялось россыпью
Из звёзд к Земле стремившихся
С мельчайших искр, вплоть до глыб невиданных
(Землёй, как чутким отроком),
Чей жар слал гибель к измененью живности
В местах, куда со шлейфами
Огонь чтоб пал, по всей Земле нарушилось
Былое равновесие.
Лес увядал, везде болота высохли,
В местах падений впадины;
И треть планеты обратилась в кладбище,
Другую жизнь жить выжившим.
С корову у жаб — кожица тончайшая
Покроется коростою
Вдали от джунглей выживать под жгучим уж
Светилом, ход открывшим для
Сложнее жизни, чтоб быть независимой
От вод средь чащ болотистых
Бессильных перед скалами с пустынею,
В конце Перми меняющих
Лицо планеты с колоссальной влажностью,
На — многим смерть несущую, —
Засушливую-то Земли часть бóльшую
Под солнцем с алым заревом
К могучим монстрам, миллионолетьями
Творимых земноводными
От выживавших предков в страшной засухе
Приказом фаэтонтотовым.
Kонтиненты в единстве сплетенья Пангеи себя разрушали.
Им, просевшим без выхода, лава сдавила сибирские тверди,
Под корою земной без движенья скопилась зажатая магма,
Невозможность сближаться пластам предвещала кончину живого.
Коль повсюду земля опускалась, чтоб вырвалось пламя наружу,
Дым да пепел стеной поднимались пятьсот тысяч лет над планетой.
Из металлов расплавленных пурпур исторгнул зловонную серу,
Ливни едкие жгли круг животных, почти всё зверьё задыхалось.
Теплокровные твари тогда при удушье да жажде исчезли,
Хладнокровные выжили, те будто бы без дыханья драконы
Сохранили в себе то, что шло на тепло, у животных умнее,
Ну а гадам распад с отдаленьем еды на Земле: век нестрашен.
Океан, обездвиженный, в розовый цвет их окрашен, погибли
Все почти морей твари в глубинах с застывшей не гладью
От бактерий, в воде растворивших зловонья и смерти дыханья,
А Земля обращалась в пустыню без края, как воды в клоаку.
Единицы бродили в песках, звери прятались днём под покровом
Суши твёрдой, как камень под испепеляющей, огненной Астрой,
Как им нечем дышать, так и нечего пить в пыльном зное зловоний,
Вулканических выбросов ливни кислотные гнали голодных.
Где колючки остались и корни – еда у холодных изгоев,
Воздух делался бешено жгучим, а солнце по адски палящим,
Океаны на дне разогрелось, метан чтобы Землю зажарил,
И тогда почти все, кто остались, везде запеклись и сварились.
Под конец постепенно закончились выбросы лавы да газов,
Удушающих мир на безжизненном плато разлома агоний
У последних животных, те дали начало нам и динозаврам,
Там бродили они по пустыням у времени новой планеты.
Лес из хвойных возник и уменьшились предки наши от страха
Перед быстрыми жуткими, свет покорившими силой и ростом,
Им лишь царствовать сто пятьдесят миллионов лет бесконечных,
А жить жизнями крыс только млекопитающим тёмной ночью.
Им, просевшим без выхода, лава сдавила сибирские тверди,
Под корою земной без движенья скопилась зажатая магма,
Невозможность сближаться пластам предвещала кончину живого.
Коль повсюду земля опускалась, чтоб вырвалось пламя наружу,
Дым да пепел стеной поднимались пятьсот тысяч лет над планетой.
Из металлов расплавленных пурпур исторгнул зловонную серу,
Ливни едкие жгли круг животных, почти всё зверьё задыхалось.
Теплокровные твари тогда при удушье да жажде исчезли,
Хладнокровные выжили, те будто бы без дыханья драконы
Сохранили в себе то, что шло на тепло, у животных умнее,
Ну а гадам распад с отдаленьем еды на Земле: век нестрашен.
Океан, обездвиженный, в розовый цвет их окрашен, погибли
Все почти морей твари в глубинах с застывшей не гладью
От бактерий, в воде растворивших зловонья и смерти дыханья,
А Земля обращалась в пустыню без края, как воды в клоаку.
Единицы бродили в песках, звери прятались днём под покровом
Суши твёрдой, как камень под испепеляющей, огненной Астрой,
Как им нечем дышать, так и нечего пить в пыльном зное зловоний,
Вулканических выбросов ливни кислотные гнали голодных.
Где колючки остались и корни – еда у холодных изгоев,
Воздух делался бешено жгучим, а солнце по адски палящим,
Океаны на дне разогрелось, метан чтобы Землю зажарил,
И тогда почти все, кто остались, везде запеклись и сварились.
Под конец постепенно закончились выбросы лавы да газов,
Удушающих мир на безжизненном плато разлома агоний
У последних животных, те дали начало нам и динозаврам,
Там бродили они по пустыням у времени новой планеты.
Лес из хвойных возник и уменьшились предки наши от страха
Перед быстрыми жуткими, свет покорившими силой и ростом,
Им лишь царствовать сто пятьдесят миллионов лет бесконечных,
А жить жизнями крыс только млекопитающим тёмной ночью.
Перми закат — у неопределённости
После сожженья почти всего живого с умыслом,
Везде вулканов вызов при смещении
Прежних позиций оси планеты искалеченной.
Лесá и твари уголь нам оставили,
Малую часть под собой спасли корней да живности,
На миллионы лет как будто вымерло
Всё, в чём ошиблась Земля до нужного пожарища.
Повылезали из укрытий самые
Жизнеспособные — жизнь продóлжить пусть икринками,
А после кладки с плёнкой, застывающей
В жарких ветрáх без воды, подняться до царств ящеров.
Триáса эра окрылялась редкими
Ливнями на всей Земле, с лесами гóлосеменных
Деревьев. В сушу до той поры скалистую
Долго вгрызались они, стремившись в край безжизненный.
Вот пришло время в жизнь войти монстрам вдали от вод,
На песке, в горных впадинах и вдоль первых чащ!
Сóсны да éли с травами, а высотою с дуб,
Где жили длинношéеи с лягушáчьим умом.
И точить станет зуб на них предок хищных зверей,
Но с умом столь же малым, что у всяких грузных жертв.
Членистоногим рок — ползти или лететь в леса,
Спрятаться чтоб в стволах, в земле, как и вокруг ветвей.
Тридцать пять миллионов лет длился трудный Триáс,
Где савáнн было в сто раз больше, чем джунглей тех,
Что родят ядовитых змей средь паутин в шипах,
Где листвы нет, как и ужасавшим дороги вглубь.
Чтоб вокруг на глазах росли, как Фаэтонт хотел,
Разные хладнокровные, шёл он — бесстрастный ум
В строгости у потомков их вывести, им дал власть
Над Землёй, чей холодный мозг мощью времён развить.
Тех драконов часть под волны, увлечённая добычей,
Потянулась. Вновь на сушу выходила для потомства
Закопать в песок горячий, юный, ýгольного цвета,
Яйца уж, а не икринки.
Фаэтонт так выживанье заложил в пассивной форме
К изменениям стихии не забытой адской бойни
Всем потомкам зарождённых для Земли строптивой клеток,
Не был Богом и возможность
Роду выживать с потерей ограничивал он строго
Правилами, где мутанту возвратиться к дару предков
Ход закрыт был, от того не возродил он жабры тварям,
Как в воде вновь размноженье,
В океанскую природу безвозмездно приводимым.
А на суше динозавры в шестьдесят и больше футов
Чешуёй, хвостом с шипами, панцирною головою,
А порой тремя рогами,
Многие спиной в коронах из костей, яд испуская,
Защищались от скакавших на хвосте и двух трёхпалых
Задних лапах хищников тиранозавров, до сражений
Пожиравших часто жертву
Челюстью полуовальной с рядом, как мечи, зубами,
А передние их лапы ни к чему не пригодились
И поэтому, мельчая, просто вдоль груди болтались
Больше чуть — стопы с когтями.
Юрским страстный тот период именуют ныне люди,
Неудавшейся попытки первого поползновенья
Фаэтонта у драконов вырастить мозги с сознаньем
На энергии безмерной,
Посланной на Землю духом беспристрастного гиганта.
Посвятившего лишь детям всё своё существованье
В разочарованьи родом динозавров хладнокровных
Выбрал средь них зверозубых.
От поздних птеродактилей вывел
Летающих нехладнокровных,
Под крыльями чтоб первые перья
Чьей крови остыть не давали.
Тот род Археоптéриксом кличем,
Существ, уподобленных птицам,
Откладывавших яйца, как предки,
Чтоб их те высиживать стали.
Земля, мать безграничного лета,
Размнóжившая динозавров
Вокруг передвигавшихся джунглей
В ущелья предгорные — знала,
Такой жизнь не годится Вселенной,
Для цели Господней, искавшей
По-своему в каждой системе
Планет — средь галактик — дорóги
К скорейшим нахождениям формы
Не схожих друг с другом великих
Разумных эволюций природы,
Чтоб в будущем соединиться
Веленьем Абсолюта в подобье
Единого мозга сначала
Цепочками из цивилизаций,
В грядущем как общее нéчто.
Про это Фаэтонту известно
Ещё со времён сотворенья
Землёй не принимаемых клеток
Пред заревами Катархéя.
Сама же принести себя в жертву
Обязалась плоть Фаэтонта,
Спастись не покидала надежда,
Что меркла к концу лишней жизни.
Мадагаскар да и Африка с Южной Америкой
Уж отделились от прежней Гондваны с Антарктикой,
Как Индостану Лемурии части — с Евразией,
С Североамериканской землёй Атлантиде быть.
Так изменялась Лаврáзия чарами времени,
Монстры зубастые да птеродактили с птицами
Уничтожали друг друга, лишь чтобы есть
Для зарождений мутантов на свете ужаснейших.
Как Индостан отошёл от Гондвáны к Лавразии
После того, как Гвинее всем чуждым стать островом,
Мозг столь развился у птиц да рептилий, чтоб грезилось
Твари любой, что она пуп всего мироздания.
Ранее лишь на инстинктах текла жизнь безóбразно,
Личного чувства о том, что неведомо нé было
Ни у кого, потому никаких следов памяти,
Как ни того, что мир есть, и понятий «где я в миру».
Первыми приняли дар зверозубые ящеры,
После подводные предки китов и пернатые,
Те, чьи по жизни пути жесточайше запутаны
Лет миллионов под семьдесят на Меловóй эóн.
Птицы, порхать переставшие, север Лавразии
Весь заселили от бегавших хищников с острыми
Клювами метра в четыре — до под грунт зарывавшихся
Крошечных птиц-землероек как млекопитающих
Всех прародителей; шерстью чтоб стать оперению,
Лет миллионы пройдя сквозь времён превращения,
Из столь похожих других совершенно родит Земля
На фаэтонтовых кодах по клеточной памяти.
И Фаэтонт убедился, что стоит пожертвовать
Жизнью своей, чтоб Земли жизнь очистилась
От неугодных зверей для вселенского замысла
Люд из их предков вскормить, из людей — ум космический.
На закате Мезозоя в джунглях непролазных
Наподобье крыс в зверьках новых теплокровных
В царствах ящеров гигантских брат родил пред взрывом,
Чтоб в грядущем им вручить право править миром.
После жертвы макромозга тьма метеоритов
Чтоб убила на Земле монстров, неугодных
Эволюции Вселенной, Господом ведóмой
Поэтапно в разум-рай через бой двух знаков,
Существа Земле лишь форма для развитья мозга,
С динозаврами она знала — ждать побоя
Трём исходным измереньям, что другим созвучны,
Фаэтонт когда умрёт, будет ли с Сатурна
Вновь энергия ей слаться, чтоб жизнь не погибла?
Старший брат предупредил, что ей не явится
Как до тéх пор хор потоков даром дарований
Без затрат её всех сил: вывести разумных.
И в саванах с вечным летом, что вокруг чащ хвойных
Оставалось доживать век последний даже
Зверозубым, зачинавшим первое мышленье,
В них срок выданный бы дал адских сил развитье.
Потому-то Фаэтонту суждена погибель —
Самому себя убить ради Божьей цели,
Жизнь на Марсе примитивна, и её сожженье
Не измéнит ничего для цивилизаций
В будущем куда вольётся звёздная система
Этой Астры — цепь планет в разум у галактик,
Где спиральная и наша стала частью общей
Метагалактической хрупкости Нейтрона.
Между мантией и центром полость создавалась
Фаэтонтом, чтоб взорвать сразу всю планету
В каждой клетке боль сознанья, чья душа в Рай высший
Устремится через свет и строй измерений.
По кодам сплотились последние капсулы клеток
В важнейшие центры творца-макромозга и всплыли,
Быстрее при скорости непостижимой Сатурну
Последний ключ к власти над звёздной системой направить.
В страданьи немыслимом клетки планеты сгорали
К растущей безудержной боли в надежде на Бога,
Последнюю миссию жизни своей завершили
Замедленной гибелью жуткой — с единой душою.
Пройти взрыв — к Раю для макропланет стали готовы.
По разному и закружились нижайшие тверди,
Но словно бы жидкие в прежнем своём состояньи,
Закон постепенного перехожденья нарушен:
Из твёрдого в жидкости в импульсах несимметрично,
При неравномерности в газы и жидкость прорвалась,
Единство потеряно между объектами мозга,
Так отпочковáлись какие-то части в безумье,
И существовать прекращал старший брат без сознанья,
В бреду разносил по Вселенной отрывками мысли,
Чей хáос расторгнул газ, жидкость и твердь, разрывая
При адских мучениях клетки в слепящей потере.
Рос вакуум между ядром и злой мантией мёртвой,
Пока жизнь последняя сверху страдала безлико,
Безгрешности цельной, как прежде, не чувствуя, гибла.
Вот вдруг раскалённая магма из недр разорвала
Всё то, что осталось от сáмой мудрейшей планеты,
Что больше Юпитера, не говоря о собратьях,
Их всех содрогнуться заставила, даже светило,
Когда Фаэтонт превратила в осколки при взрыве.
Чтоб в разные стороны плóти его разлетались,
Часть бóльшую их несчастный Юпитер задержит,
Тогда жизнь на Марсе сгорела дотла с двух ударов:
И быстро его астероиды изрешетили!
С тех пор, можем считать, завершилась великая эра,
Словно отрочество межпланетной гармонии цельной,
Только благодаря Фаэтонту, чьё кончено время
Безупречной защиты от хáоса к новым законам,
Бога и демонических сил нейтралитет крушившим,
Чтоб прорваться быстрее сквозь терни к туманностям звездным;
При терпеньи безудержных мук, убивавших всё божье,
Так же точно нарушит и Бог для побед в другой сфере.
Это было и раньше, а без Фаэтонта всё чаще,
Каждая ощутила планета коварство пространства,
Жизнь на Марсе ведь умерщвленá навсегда; на Нептуне
Без сиянья энергии греющего Фаэтонта —
В лёд метановый превращенá, чтоб уснула надолго
До обращенья солнца в безмолвного алого старца —
Взял Сатурн управления звёздной системою вожжи:
До старенья светила родить на Земле чад разумных.
Потому изначально решил Бог, пусть демона зона
Даст развить ум у хищных зверей теплокровных смекалкой,
Многократно нарýшивши нейтралитет, те со страстью
Жертв убьют с нею больше, чем нужно им будет для жизни.
Тварь любая себя обожала, других ненавидя,
Но детей защищала своих, как себя их любила,
Подсознательно так появилась любовь на планете
У пернатых и крысообразных в потомках-мутантах.
Аллигаторов не уничтожит Сатурн и простейших
К тверди жавшихся ящериц, самых мельчайших на свете,
Пресмыкающихся остальных катаклизм изничтожит,
Только небо увидит огонь астероидов смерти.
Фаэтонта уж нет, до Земли свет летит всё ж минуты
Этот срок для неё превратился в бескрайную вечность,
В тихий рай до волны, равнодушно несущейся к жертве,
Вот минуты... и встретит удары земная поверхность.
Перед взрывом собраны мозгом астероиды,
Чтоб на Землю ринулись к страшной жертве прошлого,
Ящеры бессильные не успеют спрятаться
От испепеляющих огненных посланников.
Чтоб вздохнули спавшие у вулканов кратеры,
Да закрыли солнца диск облаками чёрными,
На тысячелетия чтоб светило спряталось,
Вот свершилось, как хотел Фаэтонт взорвавшийся.
Джунгли гибли с тресками в камнепадах огненных,
Заживо сгорали в них пауки со змеями,
С уймой насекомых, а вдоль лесов обугленных
Динозаврам выжившим — заморозки с голодом.
На саванах выжженных ураганы вызвано
Смерчем поднимали ввысь спасшихся да умерших,
Но о скалы острые чтоб разбили месиво
Из всего, что вырвано было из открытых мест.
Суждено там спрятаться только самым маленьким
Под земной поверхностью да и теплокровным, кто
В солнце не нуждался бы бренные столетия,
Скромно жить из рода в род в гротах защищающих.
Океану выдержать наказанья космоса,
И его рептилии сгинули с лица Земли,
Ибо размножаться все приплывали к берегу,
Где кончина тех ждала с пеплом в цепком холоде.
Ни лесов, ни живности, только льды от пóлюсов
Поползли к экватору на планете зáмершей
Без отца энергии, лишь зверьки пещерные
От Сатурна в импульсе усечённом выжили.
Лишь Земле Сатурн помог, слабым оказавшийся
Мрак и страх посеян был средь планет несчастнейших,
С роком галактическим скудно сиротеющих,
Уж без брата старшего, что для всех был символом.
Время рану залечило на Земле с ослабшим полем
Только при одном условьи,
Что в пустую не родится ни одна тварь на планете
На пути к Сатурну.
К свету вылезли потомки двух начал всех теплокровных
Всюду разными зверями,
Полу птицы-полу звери ранним сумчатым род дали,
Молоком кормивших
Вылуплявшихся как птицы из яиц своих чад голых.
Грызуны в пещерах тёмных
Без растений породили хищных предков муравьедов,
Барсуков да норок.
Через ряд тысячелетий отошло оледененье,
Пустыри травой покрылись,
А векá спустя лесами с чудотворными цветами
Для плодов медовых.
Раза в три всё меньше ростом, чем в эпоху Мезозоя,
Чтоб быстрей перерождалось
Род начать копытных, хóботных, кошачьих и собачьих
Предков в Кайнозóе,
Где Палеогéн вратами стал совсем в иное царство
Душ, куда ценнее древних,
Столь различных меж собою смелых и трусливых тварей,
Глупых да умнейших,
То, что в муке заслужили в предыдущих формах жизни,
Канувших во мрак забвений
На фундамент мирозданья, чтоб в одном и том же виде
Ввысь шли разные по духу
На вершины сфер всё новых, где запрятал неизвестность
Сам Господь — туманность тайны
В пестроте из поражений да побед у порождавших
Наши подсознанья.
В утренних лучах крыльями порхали
Бабочки цветов, рая отворяя
Ставни в мир новый
Для Неогéна
Острый ум на мозг древних динозавров
Бог наращивал, молния да гром чувств
Чтоб обострились
У теплокровных.
В лиственных лесах, в пальмовых савáннах
Когти пальцев трёх сращивает вместе —
Индрикоптéрий
Жизнь дать копытным.
Предков их — язык к шее толстой, длинной
С мастодóнтами, хоботных творил род,
Кроны деревьев
Листьев лишая.
Избранно Сатурн превращал их в пищу
Тигров, чьи хвосты кóротки столь были,
Словно обрубки
У саблезубых.
Волка сам Господь с длинными клыками
Через ненависть наградил к проклятью
Радостью жизни
В той же смекалке.
Не от голода жертву убивает,
Но чтоб гнев пролить на жестокость рока
Умного зверя,
Сколько возможно.
Штилем океан и волной в мир вводит
С подсознаньями строивших сознанья,
Как рыб, животных —
К душам разумным.
Когда Америка с Европой — неразрывность,
Австралия с Антáрктикой в саваннах,
Американский южный материк отверзан
От Африки да Атлантиды на востоке
Впервые поняли, как мир чудесен, предки
У кашалотов самых ранних и касаток,
Любовью к красоте они рождались в штормах
За двадцать миллионов лет у Неогéна.
Средь них блеснула искра первого сознанья
Гигантов, плававших в пучинах бездн жестоких,
Заставить чувства вдруг ослушаться природу,
С живой их жертвой зло играть для наслаждений:
Насколько Бог нейтралитет нарушил, дьявол
Проник в их ум, он овладел душой на время,
Метаморфозы чтоб сменили ад на милость
И кое-кто из типов тот грех осознали,
Чьё подсознанье ощущало гнев господний
Да связь всего, что окружает с небом звёздным,
Куда впервые вознеслось китов стенанье,
На языке своём они воззвали к Богу.
Китовый ус им лишь сквозь миллионолетья
Дарован был как щит от жажды зверя козней,
Из ген изгонит навсегда желанье мщенья
Тем, кто их плоть рвал, упиваясь жертв страданьем.
За святость первую на каверзной планете
Им сáмыми большими быть среди всех тварей
Безмозглых, умных, равнодушных и коварных.
Могучей волей им Сатурн слал голос дивный
От самых низких нот, как рёв, и высочайших
Неведомых для всех землян куплетов длинных,
За много тысяч миль чтоб брат узнал о брате
По зову в штиле — иль — средь волн в раскате грозном.
Неогена в конце новое близилось,
Ведь земная кора Азии сдвинулась,
Твари многие чтоб умирать принялись,
Был с куницей один схож зверь да с кошками,
У него, видно, и кто-то из рода псов,
Он с пушистым хвостом стал ярым хищником
Днями спал, а в ночи между деревьями
По лианам скакал, юрко охотившись.
Хитрый и озорной в жаркой Лемурии,
Он явился на свет. Человек нынешний
Дал лемура ему имя, ведь в честь него
Материк, сгинувший, назван пророчицей
В Англии, имя чьё дама Блавáтская.
То Сатурн рассчитал, что лемур именно
В генах прячет своих разумы в будущем,
Чтоб родить обезьян да человечество:
Атлантиды детей, что, как Лемурия,
Будет затоплена, цивилизации
Высших людей свяжут жизнь с кольцами
Астероидов, чтоб Сатурн им к высшему
Галактическому таинству дал готовиться,
Полу людям же, нам, своего времени
Ждать придётся, как и их прародителям.
А лемуры пока пó-лесу бегали.
Миллионы шли лет, под корой мантия
Разорвала пласты слабой Лемурии,
Всей планете дрожать землетрясением,
Поначалу металл жидкий коль вылился,
От Китая и до Африки хáосы
Из металла озёр в джунглях обугленных,
Чтоб потом тех залил океан вóлнами,
Навсегда превратил в дно глубочайшее.
Видно, сплошной покров из подземного дыма и пара
Цвета чёрного вод, отравленных, — синь занавесил,
На столетия спрятал светило. Холод спустился
Быстро на полюсы, чтобы лёд вокруг них разросся.
Многих зверей из прежних лемуров настигла погибель,
Жить тому, кто жил у экватора, где тепло не иссякло.
Взять курс к разуму! Новых совсем зверюшек взрастили
Те, кто на грани стояли между жизнью да смертью.
Горе настигло и обитателей вод океанских,
Роль касаток — малюток миру дарила в ту пору,
Божьи метаморфозы из умных злодеев,— мудрых,
Можно сказать, и безгрешных творили дельфинов.
Их отношенья столь утончённо поднялись любовью
К ближним, не исчезавшей вплоть до телесной кончины,
Чувства в потусторонние сферы вместе летели
С душами, чтоб на иной планете переродиться.
На языках своих, как киты, они петь не умели,
Но язык их нёс тьму бессчётных вопросов, ответов
Из гармонии чувств с океанами неразрывных,
Но абсолютно чужих людскому виденью мира.
Радуга их духовных и нравственных ценностей, данных
Свыше, не вынуждала дух улучшать из материй
Благо, если они изначально в нём не нуждались,
С космосом всех их слиянью плод материй ненужен.
Типы животных в оледененьи конца Неогена,
Летом вечным на планете не жившие, замёрзших
Победили — в тот век унесённых в прошлые жизни,—
И лишь небо очистилось, растаяли льдины.
В оледененьи твари рождённые вскоре погибли,
Но не все далеко, пусть их усложняла природа,
У экватора в Африке изменялись приматы
Лет миллиона ещё три до конца Неогена.
Вернёмся же назад на двадцать миллионов
Лет в край Лемурии, к лемурам, породившим вид
Праобезьян да нас всех тех, кто мыслить властны:
Земли царями стать по ценности души.
Чтоб совершать скачок сквозь времена к нам, людям,
Юпитеру, что вырастил свой макроразум сам,
Власть передал Сатурн над солнечной системой,
В зародыше сознанья — зверь камень вверх поднял:
Иной биопоток мир слал земному полю,
Сатурн ушёл в свои витки, чтоб кольца уплотнять
Из астероидов, где часть с луну размером
Внутри пустые полностью в цепочки их заплёл,
Для тех, кто улетят в тот круг перерождаться,
Безгрешными атлантами забыться навсегда,
За искры дум, коль разум возмутит планету,
Зачавшую люд всех эпох от рода обезьян.
На крошечной Земле наш предок чудом понял,
Что палка может выручить в охоте и в беде.
И слез парапитéк на твердь с лианы джунглей,
Под двадцать миллионов лет назад приматом при китах.
В голодной стае чей дриопитéк-потомок,
Как лев, кровожадный созерцал, что он не как все
Животные вокруг, не силой, а смекалкой
Порой себя сильнее тварей ум одолевал.
Рамапитéка мрак в лёд Неогéна мучил:
В стопоходящей и вооружённой до зубов
Камнями с палками злой и кичливой своре,
Уже не обезьян, ещё и не людей.
Там каждый из нас жил, чтоб заслужить чуть выше
Ступень судьбы на вечности души метаморфоз,
В калейдоскопе у сил времени с их мерой,
И чтоб мы поднимались после каждой из смертéй.
Правил Юпитер незримо, для каждой планеты её роль представил,
Словно бы знати, собратьям всей нашей звёздной системы ключ, как к замку,
К ионосфере вручает, чтобы мерещилось, что с ним они властны
Делать всё, что пожелают. Сверкали обманы, a знал о них всякий,
Кто и пускай ненадолго прилетал навестить с кометой свет Астры,
Лишь не мешал бы пришелец, мог он созерцать прыжки тaм извне к диву,
Чтоб океании с сушей cпycтилocь видeньe, что вмиг Земля шустро,
Как бы и без понуканья, враз время обманет, собой вскóрмит разум
Наш человеческий, на ней чужой изначально. Юпитер — хлыст Бога!
Лучше поверить в свободу да выбрать, что ближе к ней, чем признать рабство,
Каждый из братьев решил так, c тeм сбросил оковы, назвав себя «вольным»
В том, что гигант разрешил бы. Пять миллионoв лет назад то было.
Мысленно спустимся к духам тех, что приближали зверей плоти к людям.
После охоты средь джунглей спит из низколобых их племя иль стая
Зверолюдей волосатых некрупного роста, зажат камень в лапах
У всех почти ecть дубина, а рядом еда, в ряд разложены кости.
Тигр саблезубый прокрался. Что в жизни страшнее, чем страсть полу люда?
Сразу из ада восставших крик дьявольский, взгляд ужасный, клык острый
Вздрогнуть и беса заставят. А хищник, камнями с лап сбитый, пал мёртвым.
Ибо австралопитеками явно осознано, что лианы нити
Камень заточенный так крепко к дубине привяжут, чтоб зубу
Ни одному не тягаться по крепости ни с чем, что творят ум и руки.
Бог из австралопитеков двух вывел разумных существ, что друг с другом
Вместе никак не сумеют жить с разными образами да миром понятий.
К антропогенной реали кто выйдет, со всем, что природа дала, так сольётся,
Что неразрывным уж будет со временем и колебаньем энергий
От рукотворного блага, чтоб жить независимо, с ним не встречаться,
Снежного род человека чтоб от материального рабства избавить.
Предок людей современных коль к сфере привязан одной у пространства
Выберет путь техногенный. И он поработит навсегда дух человека
С первых костров от пожаров до тех, что нa cпyтник Сатурна ocядyт,
Зарево Антропогéна двум типам людей предрешит свыше судьбы.
Mиллиoны зим австралопитеков
В стае, — в питекантрóпов, — семье ли?
Пред Юпитером в страхе обращала
Наспех природа.
Ненавидевший мир — сырое мясо
Грыз отчаянно с чувствами мужа
И родителя к первым откровеньям
С дедом да чадом.
Гнал ycкopeннo пoкoлeнья грубо
К синнантрóпам рок. Кто-то у леса
Обгоревшего возле тёплых ýглей
Встанет погреться.
Призывающий за собой семейство
Сесть возле огня, людям с поры той
Жара пламени кто дал не страшиться,
Не осознает,
Что поленьями властен сохранить жизнь
Силам, жгущим плоть, — к власти над твердью.
Из пожарища огненную кто ветвь
Вынес, всё понял.
Бога чувствовать, как кит, научился
Бессознательно дух зверолюда.
Искривлённое, не как у дельфина,
Воображенье
В синнатрóпский ум послано без знаний
Чтобы жить не зря, просто как звери,
Всё, что видит глаз, принято за Бога
В мыслях животных.
Главной ценностью стало сбереженье
Языков огня, словно живого,
Сделавшегося даром свыше, богом —
До первых ливней.
Плавность волн Юпитера лет назад под тpистa тысяч
Передаёт синатрóпов рок неандертáльцам,
Чей хранит очаг от бурь — рода каждого праматерь
В гротах подземных, как символ бессмертья, столетья.
Вот одна из тех пещер у костра толкутся жёны,
Ждут возвращенья мужей после страшной охоты.
Женщин без одежд тела, как мужские, волосаты!
Как синантропов лоб их был покат, xoть рост вышe.
По традиции в крови возвращаются мужчины
Как победители, жёны в золе запекают
Принесённых буйволов, с ними режут и мальчишку,
Ибо природа голóдна, приносится жертва,
Так родилась в мозгу мысль, а за ум в животных дьявол
В самую гaдкую тварь на земле человека
От истоков oбратил по нейтралитету правом:
Сколь дарил ему Господь, столь своё брал антиразум.
Меркой нашего греха не судил Бог троглодитов,
Каждый из нас жизни те проходил, поднимался
По великой лестнице, забывая всё, что мёpтво,
Всякий раз встав на ступень, что всё выше и выше,
Падали пopoй назад под влияньем чyвcтв бесовских
В море страданья, как дикими, мальчик, сожжённый,
Чтоб родиться там же вновь под счастливee звездою,
В карме слегка защищённее от наваждений.
Лет до тридцати из них, мало кто в тот век доживший,
Вдруг за какие-то тысячелетий десятки
Дивом нe paзвил свой дух, как мутант, что был сильнее,
В мир отворять вёл врата совсем роду иному.
Пoявились их нe poдcтвeнники, чьи без щетины
Женщины миp покорили стройнейшей осанкой,
Славивших богиню-мать, так же как мы oдapённо
Зыбким трёхмерным рисунком абстрактных понятий.
Стремлениями Абсолюта достойны ли сделаться
Высокие, стройные, с хитрой смекалкой!.. кованые.
С богатыми воображениями иллюзорными?
Себя вознесли над животным всем миром — мышлéнием.
Тех новых людей именуем сейчас кроманьóнцами,
Чей мозг стал размерами больше, чем у современного
Царя всей Земли, почему-то РАЗУМНЫМ считавшего
Себя, чья культура лишь спор душ, всегда конфликтующих.
Сначала не видели неандертальцы той разницы,
Что их отделяла от нового люда прекрасного,
Желали с ним единенья семейными узами,
Что им удавалось не редко добиться насилием.
Рождались мутанты от них с несказанным умением,
Способнее предков своих, и хотя корeнaстые,
Как неандертальцы, с телами не все со щетиною,
Они оказались для родов обоих изгоями.
Ещё как цари на Земле неандертальцы сутулые
За непризнание — троглодиты — над всем живым первенства
В отместку сжирать кроманьонцев с мутантами принялись,
Себя ненавидеть заставили, как самое страшное.
Кто в Африку рвался, а кто убегал вглубь Евразии,
Спасаясь в лесах, собирались немалыми стаями,
Они ведь и стали со временем предками нашими,
Сперва беглецы от низколобых, потом их соперники.
Чтоб сохранить расу свою от смешенья с животными,
Бежали от неандертальцев к вершинам Атлантики,
Одевшись в звериные шкуры от лютого холода
В горах, окружающих Атлантиду вдоль берега.
Спустившись с другой стороны, оказались в неведомой
Стране, где сад-рай Абсолютом для них предназначен был,
В трудах кроманьонцев наследников, свет покоряющих,
На миг расцветала грядущая цивилизация.
Десять тысяч лет промчались, роды прежние братались,
Разрастались племена, на древнeйших языках
Пламенно гласили старцы молодым о прежних битвах
Об охоте и о дани зверолюдям-горбунам,
Как их прадедов сжирали и насиловали женщин
С бешеным огнём в зрачках с головы до самых пят
Волосатые, как звери. — Как слуг ночи, их чурались,
Сказ про козни духов зла всех вгонял в безумный страх.
Время шло, и не встречались тьму веков враги друг с другом,
Вдруг вселенская судьба их предвиденьем свела
Поначалу устрашились легендарных монстров люди,
В сто крат ставшие сильней ненaвиcтного народа.
Новые хозяева жизни поняли своё величье,
И их острая стрела мстила за былой позор.
У последних троглодитов отобрал Bceвышний счастье,
Вымиравший зверолюд разбегался кто куда,
Тех преследовал наш предок, мстивши за былин героев,
Низколобым смерть нести каждого священный долг
Стал в обряде ритуальном с зажиганием зловоний
В жертву жрец-вождь приносил первобытныx плoть отцам.
Кроме как на Атлантиде, не осталось кроманьóнцев.
За господство на Земле завершается война.
На две трети кроманьонцы, а на треть неандертальцы
Жаждут, только б истребить весь неандертальский род.
Без каких-либо преданий, как любая тварь живая,
Не могли понять: за что вдруг столь изменилась жизнь?
Кто те стройные созданья, что их брата истребляют,
Чтоб с лица Земли смести как и живших впредь, до них?
Средь лесов, как райских кущей, да лугов с травой целебной
Атлантида вознесёт десять избранных племён
Отделённая от мира, окаймлённая горами —
Из непроходимых скал на вершинах, гдé снега.
Не только от Юпитера сигнала
Зачат зародыш разума в тех людях,
Но из-за перехода солнца в сферу,
Заранее подаренную Богом,
По скорости да положеньям Астры
В галактике, где ум наш просто винтик,
Вращающихся с краю звёзд в спирали
Внутри межгалактических задумок
Всевышнего. Он заряжён в Протоне,
Вселенная, — его Нейтрон простейший, —
На разной скорости всегда другая,
Не та, что видит глаз от вспышек прошлых,
Далёких столь, насколько и минýвших,
Всё то, что свет — сквозь тьму лет, неизменно,
К иллюзии — из космоса нам дарит
Совсем не то, что в сей миг происходит.
Ведь если флот любых неоразумных,
Чтоб одолеть пространства, приближался
В любом полёте к скорости фотонной,
Как из далёких прошлых эр осколок,
Достигнув цели, в будущее падал
К совсем иным созданьям, не к потомкам
Он даже тех, к кому вне времени прорвался,
Иль смерть там находил, иль превращался
В игрушку обществ более разумных!
Вернувшимся назад не часто,
Спустя лет миллионы, открывалась
Совсем в чужом наряде мать-планета.
Царями, кто с той тверди улетали,
Животными тогда на ней предстали
Пред существами столь умнее древних
Предшественников, время раскромсавших.
Новые мозги (в будущем планеты,
Что оставлена для межзвёздных странствий),
Ископаемым, но живым случайно
Вольность дадут ли?
Только где и как? К поиску подобных
В космос пустят ли? Аль сдадут на опыт
Семени и душ? Иль запрут их в клетках:
Средь тьмы экзотик!
Сделав всё, чтоб род прежних дал потомства,
Пусть родители, словно миллионы
Лет назад, детей учат первобытным
Формам общений.
Чад покинувших отпускали предков,
Прежде флота их много сделав копий,
Цель, куда лететь, точно указали
Грустным скитальцам.
Средь несчастнейших, телом из органик,
Что дышать могли только кислородом,
Непохожие на людей ни капли,
Смутно узнали
О Земле времён царства динозавров
От властителей, где держали долго
Их, исследуя рабство подсознаний
Перед свободой.
К нашей подлетев солнечной системе,
Окунулись в век ранних кроманьонцев,
Им Сатурн велел обживать колец ряд,
С клятвой без спора
Обучать людей только Атлантиды
Десять тысяч лет, телепатий знаньям,
Ненавязчиво в обществах закрытых —
До с крахом тайны.
Чтоб родилась у атлантов мысль бессмертная в умах,
Приземлилась в Гималаях телепатов станция,
Небо тучами закрыла, чуть сместив планеты ось,
Вьюга снежная метнулась на планету с пóлюсов.
Летом прекратил лёд таять, вплоть, до нынешних широт,
С севера, где степь с пустыней... С юга всю Антарктику,
В прошлом в зарослях сосновых, на тьму лет мороз сковал.
Вот мутант решил одеться пред эпохой мамонтов.
В тропиках сменяла зиму долгожданная весна,
Пролетало быстро лето, растворялось в осени
С листопадом да дождями, превращавшимися в снег,
Пусть земля вся побелеет на шесть хмурых месяцев.
Стал магнитным полем центр межпланетный окружён,
Чтобы ничего чужого цельность не нарушило
Нам неведомых стараний для посланья импульсов —
Десяти племён — потомкам Атлантиды избранной.
Большей частью простирался средь тропических широт
Материк прямоугольный, к югу на экваторе
Чтоб сберечь кусочек рая, от мороза защищать,
Для цивилизации дан, Землю покоряющей.
Ибо мы, как те мутанты, примитивнее душой,
Чем атланты-кроманьонцы, обуздать сумевшие
Выясненье отношенья, слепо чтивших предков культ,
С детства скрытно насаждённый общим подсознанием.
До их первых просвещений недалёких, нас, людей,
Мы на языках гласили из харкáвше-хлюпавших,
Квакавших, гортанных звуков, что служили вроде букв,
Нас, как «боги», обучили своему могучему
Языку певучих гласных да согласных ведь они
За мрак тысяч лет, забытых нами, как животными,
После быстрых идей чтений расставание с Землёй
Их навеки — нас метнуло жить судьбой безобразной.
Образом данного видéнья завершал пришелец свой
Первый визит, не зренью шар сверхпанорамы открывавший
Для осмысленья доли из всего, что зримо головой,
Через шестой канал, моей природе не принадлежавший.
Разница между разумом его да жалкостью умов
Наших сравнима с рассудком людским и навыком звериным.
В нас подсознание — зеркало малых иль больших кругов
Люда, млекопитающих да ящеров в слитке едином.
Мы заражаемся привязанностью к правилу времён,
Ненавистью к чужому, но только к привычному — почтеньем,
В гневе наследьям зверским поддаваться наш дух обречён,
Чинно скрыть пыл животных.., страсть от глаз под ложным впечатленьем.
Может, не всё так, как я это осознал, забытый слог
Мой побуждает отойти от гирь религий догм к свободе
Мысли, что бесконечно разнолико повторяться мог
Всюду всегда миг любой: родить плод иной его природе.
Думаю я, всё то, что взялся рассказать, произошло
В свете сложнее иль иначе, чем петь смел я в первой части
Этой поэмы, зря написанной фанатикам на зло,
Культов служителям, живущим предков — верой и — династий.
Ряд философских рассуждений лишь науке доказать
Иль опровергнуть часть даётся воля, чтоб в мир мифологий
Вывести, всё без чего жить не мыслят твой отец да мать,
Не оскорбить традиций, не обожествлять шарм Трёх! — убогий!!!
Как улетело существо, я сомневаюсь, было ль то?
Наверняка воображения игра, не что иное,
Формой античной, не залезть стиху в пчелиное гнездо
Жречеств-судилищ, претендующих на право неземное!
И то, что Музой скрéплено, всё в измерении другом,
Где перед Раем к прошлому — та бесконечность повторений
До порождения мирóв, о ней не молвить языком
И телепатам не узнать средь галактических скоплений.
Я раб эмоций и желаний первобытного ума.
Пусть не из избранных людей, чтобы сказать о мирозданьи,
Вот почему меня раздавит серых склоков кутерьма
Средь тех жрецов да лириков в истошным самолюбованьи.
Средь тех жрецов да лириков в истошным самолюбованьи.